К старцу пришли несколько отцов-пустынников и рассказали, что один из собратьев слишком удалился на юг Скитской пустыни и был там съеден каннибалами. Старец, чтобы утешить их в скорби, заключил:
— По крайней мере, таким образом эти несчастные дикари впервые вкусили нечто от нашей святой религии.
Некий мудрец века сего посетил однажды авву Зенона.
— Отче,— спросил он,— можешь ли ты сказать мне, что такое философ?
— Философ — это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет,— отвечал старец.
— А кто же тогда богослов?
— Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку...
Авва Филимон обнаружил однажды, глядя на весело играющих на деревенской площади мальчишек, что весьма недалеко еще продвинулся по пути совершенства. Он спросил их:
— Во что вы играете?
— Мы играем, кто больше всех соврет.
— Ох,— сказал старец,— в мое время не играли в такие игры!
— Молодец, отче, ты выиграл!— закричали хором ребята.
Пришедшему из пустыни было очень непросто проникнуть в Антиохию. В воротах стояли стражники и проверяли все товары, ввозимые в город. Однажды они остановили авву Серапиона, когда он шел, везя тележку, покрытую попоной.
— Отче, что у тебя в тележке?— спросил его стражник.
— Моя собака, брат!
— Какая же это собака, отче, это коза! У нее рога...
— Не вмешивайся в частную жизнь моей собаки, брат!
Когда авва Виссарион решил отправиться в пустыню, группа молодых бездельников окружила его, насмехаясь:
— Куда ты бежишь, Виссарион? Разве ты не знаешь, что дьявол умер?
— Примите мои соболезнования, бедные сиротки, — отвечал им святой старец.
Однажды в Скитской пустыне случилось неслыханное — дождь лил целых три дня подряд. Молодой монах, испугавшись, спросил у старца:
— Отче, а вдруг это новый потоп?
— Не может быть,— отвечал старец, — ибо бесплодность первого убедила Бога не насылать второй.
Двое отцов повстречались как-то посреди пустыни. Поклонившись друг другу, один из них спросил другого:
— Прости мою нескромность, брат, не жил ли ты какое-то время в Антиохии?
— Я никогда не бывал в Антиохии,— отвечал тот.
— И я тоже; должно быть, это были двое других монахов.
Авва Сысой сказал по поводу александрийских богословов:
«Если бы Господь Бог поручил составить десять заповедей богословам, у нас было бы не десять заповедей, а тысяча».
Один молодой человек желал поступить в монастырь Эннатон. Старец стал его расспрашивать, желая испытать, насколько серьезно тот решился оставить мир.
— Если бы у тебя было три золотые монеты, отдал бы ты их нищему?
— От всего сердца, отче!
— А три серебряных монеты?
— Охотно!
— А если бы у тебя было три медных монетки?
— Нет, отче.
— Почему же?— воскликнул старец в изумлении.
— Потому что у меня действительно есть три медных монетки.
— Я пойду за советом к авве Поэмену,— сказал как-то один монах старцу.
— Помни,— отвечал тот,— что спрашивать совета почти всегда значит требовать от других, чтобы они были нашего мнения.
Один старец из Скитской пустыни имел дар пророчества, и много людей приходило к нему. Но вот однажды он заперся в своей келье, не желая больше никого видеть, и стал проводить свои дни в полном молчании. Через год и один день авва Исарий спросил его:
— Брат, почему ты решил перестать пророчествовать?
— Потому что я понял, что для того, чтобы быть пророком, достаточно быть пессимистом,— отвечал старец.
